Выражение лица принцессы ясно дало понять Джонасу, что она не в восторге от его затеи.

– И что же ты выдумаешь на этот раз? В прошлом году сломал руку, лишь бы не выступать. В позапрошлом – упал с крыши, и я до сих пор не выбила из тебя правду, специально ты это сделал или нет. Три года назад ты потерялся на два дня в лесу. Джонас, тебя и так уже называют слабоумным – не позволяй людям думать о тебе еще хуже, – попросила Айя, и жалость прокралась в голос, как ни пыталась принцесса задушить ее ростки.

– Пусть лучше считают слабоумным, чем знают правду. Ты ведь понимаешь, что со мной сделают в таком случае. Наши законы неизменны: раз не умею создавать огонь, воду по щелчку пальцев или поднимать землю в воздух, значит, лишен дара. А детей Владык без дара не бывает. Монахи сочтут меня опасным и обрекут на смерть, как и…

– Перестань, – попросила Айя, видя, как опасения загоняют Джонаса в тупик. Он ведь на самом деле не такой трус, как недальновидно считал Долор. Наследник Драконов любит свою жизнь вопреки тайне, с которой приходится существовать. Он и раньше не сдавался в поисках причины собственного бессилия и лекарства, которое могло спасти его от жизни во лжи. Но не получив результата, в последние пару лет Джонас перестал воспринимать себя обделенным. Жизнь без магии казалась ему ярче, насыщеннее, а возможность не прикидываться безэмоциональным куском гранита ради силы – подарком, которым он пользовался без зазрения совести.

– Ты не сможешь покрывать меня вплоть до своей коронации, – нервно продолжил Джонас, вышагивая поперек коридора, от одной стены до другой и обратно. – Она может состояться и через десять, и через двадцать лет. Твой отец, хвала Владыкам, молод и полон сил. Возможно, мне действительно стоит прикинуться дурачком? Что нужно, чтобы лекари из Круга Исцеления подтвердили это?

– Попросить меня приложиться кулаком об твою голову, – буркнула Айя и немедленно исполнила сказанное. Наблюдая, как Джонас потирает светлую макушку, пострадавшую от справедливого тумака, принцесса устало откинулась назад, опираясь о стену. – И что мне прикажешь делать с твоим признанием?

– Если я сойду с ума и рискну сделать тебе предложение, отказывайся как можешь! – Джонас сипло рассмеялся, представив подобную ситуацию. Он наконец остановился рядом и устало сполз по стене. Разговор выжал его досуха.

– Главное – не говори никому о том, что ты ляпнул за столом, – попросила Айя, легонько поглаживая друга по макушке. – Совет моего отца вполне может решить, что ты угрожаешь безопасности наших защитников. Папа, конечно, не поверит, но не нужно испытывать судьбу. У нас остался только Регус, и советники жаждут выдать меня замуж, чтобы поскорее увеличить число орлиных защитников. Будто я только на роль матери и гожусь.

Джонас нахмурился, а затем осторожно спросил:

– Ты же не расстроилась, что я не хочу делать тебе предложение?

На что Айя, мгновенно меняясь в лице, снисходительно ответила:

– Не волнуйся, я его ни за что не приму. Мое сердце уже занято.

Джонасу понравилось услышанное. Он довольно быстро решил, что тема исчерпана. Айя же, закрывая глаза, проглотила ком в горле. Разве она думала, что признаться будет так легко? «Нет, – возразила принцесса сама себе, – он просто не поверил».

Понимая, что разнос за глупые слова окончен, младший сын Драконов поднялся и, пятясь к столовой, предложил:

– Может, мне вообще сбежать? Тогда и проблем не будет. Представь только: наследник монаршего рода работает в порту где-то на окраине мира. Вот это была бы жизнь!

– Не глупи. Я что-нибудь придумаю, – уверила друга принцесса, интуитивно ощущая чужое присутствие. Секундой позже дверь столовой отворилась, и в ярком свете фигура Глубины показалась ей сплошной черной тенью.

* * *

Монотонно стучали колеса, увозя принцессу обратно в город, и Айя всецело погрузилась в раздумья, не замечая настороженного взгляда охранника. Вчерашнее Представление многие назвали неудачным для Орлов, но принцесса считала иначе. Провальное выступление принесло больше, чем она могла рассчитывать – шанс раз и навсегда обезопасить бессильного Джонаса от угроз, связанных с разоблачением. Прокручивая в голове вчерашний день, Айя все больше уверялась в том, что все случилось именно так, как должно было.

Ежегодный день Представления на протяжении сотен лет считался праздником для всех, кто не имеет прав на престол. Жители столицы, как и всего континента, в этот день оставляли привычные заботы, уделяя время самому главному в жизни. Одни посвящали его детям и семейному очагу; другие в уединении городского собора тишиной почитали Владык, надеясь однажды услышать голос Санкти. А те, кто рвался прочь из дома, подальше от рутины, навстречу людям, неизменно оказывались в саду городской школы. Он пестрил толпой: фокусники и торговцы, старцы и дети – каждый хотел пробраться вглубь сада, к массивным статуям, глашатаям Представления. Безмолвные и бездвижные – они выглядели безжизненными, но к вечеру, повинуясь магии, одна из статуй – Дракон, Орел, Медведь или Куница – оживала, чтобы объявить победителя Представления. Застывшие в камне звери, исполинами нависающие над хрупкими человеческими головами, были плодом кропотливой, изнуряющей работы, но отнюдь не радовали глаз. Весь их внушительный облик служил напоминанием о том, что дар Владык – это сила, которую стоит почитать и бояться.

Сейчас статуя речного Дракона собрала вокруг себя наибольшее количество почитателей. Осознавая свою численность, они вели себя раскованно, снисходительно поглядывая на остальных посетителей. Спустя несколько минут возле статуи Медведя с оскаленной пастью прибавилось магов, и перевес почитателей оказался на медвежьей стороне. Группа девочек в белых платьях и с браслетами из цветущего разнотравья обступила его, не прекращая жарко спорить.

С другой стороны сада за ними наблюдала еще одна девчушка, внешне ничуть не отличавшаяся от сверстниц. На ее коленях лежал такой же браслет, а белое льняное платье тон в тон совпадало с ее легкими кудрями.

«Земные маги всегда за Медведей», – подумала Антея, вяло перебирая цветы в браслете. Ей бы сейчас быть рядом с родственницами, а не прятаться от горячего солнца в тени статуи на единственной незанятой скамье. И браслет стоило бы надеть на руку, как полагается, но украшение, указывающее на принадлежность к земному дару, Антея продолжала держать на коленях. Наденет – и ее точно заметят, а потом начнут ругать за то, что она остановилась у статуи Орла, тогда как вся семья почитала Медведя.

Антее было страшно идти против родных, но сегодня ей отчаянно хотелось поддержать орлиную наследницу. Вопреки сплетням, которые, будто косы по вечерам, распускали ее двоюродные сестры, Антея не считала принцессу жестоким человеком, жадным до власти. Она знала, что Айя не такая, какой ее рисуют медвежьи дочери, и не раз вступалась за нее. Только вот слова четырнадцатилетней девочки с большими наивными глазами быстро расценили как неуместное обожание и восхищение той, кого положено ненавидеть.